ИЗ ПРОШЛОГО Известные писатели и неизвестные стукачи В 1943 писатели разговорились. Война убила страх. Само собой разумеется все эти опасные разговоры велись с самыми-самыми доверенными лицами… В военном 43 не было нынешней технологии прослушивания телефонов и прочее. И тем не менее все это становится "из агентурных материалов", то бишь доносов, известно НКГБ! Сколько же стукачей работало вокруг! Друзья, возлюбленные — кто они, так и оставшиеся безымянными, герои! И ещё. Сталин (на то он и был Хозяин) не позволил "оперативно ликвидировать" свой золотой фонд. Пошли по другому пути — запугали до потери мысли, до потери всякого достоинства. Так что большинство "разрабатываемых" замолчало и молчало до самой смерти.
Вот несколько высказываний ,находящихся в документах Народного Комиссариата Государственной Безопасности. Это — "Информация наркома ГБ Меркулова о настроениях и высказыванеиях писателей". А также "спец. сообщения управления контрразведки НКГБ СССР об антисоветских настроениях среди писателей и журналистов". (Причем все это "настроения" классиков советской литературы):
Н.Н.Асеев: "Слава Богу, что нет Маяковского. Он бы не вынес. Новый Маяковский не может родиться. Почва не та. Не плодородная, не родящая почва... По причинам, о которых я уже говорил, т.е. в условиях деспотической власти, русская литература заглохла и почти погибла".
К.И.Чуковский: "Минувший праздник Чехова, в котором я, неожиданно для себя, принимал самое активное участие красноречиво показал какая пропасть лежит между литературой досоветской эпохи и литературой наших дней. Тогда художник работал во всю меру своего таланта, теперь он работает, насилуя и унижая свой талант".
К.Федин: "Живу в Переделкино и с увлечением пишу роман, который никогда не увидит света... В этом писании без надежды есть какой-то сладостный мазохизм. Пусть я становлюсь одиозной фигурой в литературе, но я есть русский писатель и таковым останусь до гроба".
И.Эренбург "…Я – Эренбург, и мне позволено многое. Меня уважают в стране и на фронте. Но и я не могу напечатать своих лучших стихов, ибо они пессимистичны, недостаточно похожи на стиль салютов. А ведь война рождает в человеке много горечи. Ее надо выразить".
В.Б.Шкловский: "Проработки, запугивания, запрещения так приелись, что уже перестали запугивать, и люди по молчаливому уговору решили не обращать внимания, не реагировать и не участвовать в этом спектакле. От ударов все настолько притупилось, что уже не чувствительны к ударам. И в конце концов, чего бояться? Хуже того положения, в котором очутилась литература, уже не будет. Меня по-прежнему больше всего мучает та же мысль: победа ничего не даст хорошего, она не внесет никаких изменений в строй…Значит, выхода нет. Наш режим всегда был наиболее циничным из когда-либо существовавших, но антисемитизм коммунистической партии — это просто прелесть... , ...Нынешнее моральное убожество расцветет после войны".
Л.А.Кассиль: "Все произведения современной литературы — гниль и труха. Вырождение литературы дошло до предела".
И.П.Уткин: "У нас такой же страшный режим, как и в Германии... Все и вся задавлены. Мы должны победить немецкий фашизм, а потом победить самих себя".
М.А.Светлов: "Революция кончается на том, с чего она началась. Теперь появились -процентная норма для евреев, табель о рангах, погоны и прочие "радости". Такой кругооборот даже мы не предвидели..."
А.С.Новиков-Прибой: "Крестьянину нужно послабление в экономике, в развороте его инициативы по части личного хозяйства. Все равно это произойдет в результате войны... Не может одна Россия бесконечно долго стоять в стороне от капиталистических стран, и она перейдет рано или поздно на этот путь".
Б.Л.Пастернак: "У меня длинный язык, я не Маршак, тот умеет делать, как требуют, а я не умею устраиваться и не хочу. Я буду говорить публично, хотя знаю, что это может плохо кончиться... Группе писателей, возвращавшихся из Чистополя в Москву, был предоставлен специальный пароход. Желая отблагодарить команду парохода, группа писателей решила оставить им книгу записей. Эта идея встретила горячий отклик... Когда с этим пришли к Пастернаку, он предложил такую запись: "Хочу купаться и еще жажду свободы печати".
Писатели. проявляющие резкие антисоветские настроения, нами активно разрабатываются.
По агентурным материалам..., приняты меры активизации разработок и подготовки их к оперативной ликвидации.
Подпись "Зам[еститель] нач[альника] 3 отдела 2 управления НКГБ СССР майор гос[ударственной] безопасности Шубняков"
